Глубоко-глубоко под водой, там, где солнечные лучи едва достают до песка, где вода холодная, как чай в забытой чашке, а кораллы растут, словно волшебные деревья, жил-был осьминог по имени Оливер.
Домом ему служил старый глиняный кувшин. Он лежал на боку, облепленный ракушками, а горлышко, которое служило входом, было завешено зелёными водорослями — как настоящими занавесками. Оливер считал свой кувшин самым уютным домом на всём океанском дне.
Казалось бы, в такой дом вполне можно было бы приглашать гостей. Но Оливер не особенно любил их.
Он ценил свой кувшин за тишину и за маленькое окошко (на самом деле это была трещина), через которое можно было наблюдать почти до самого кораллового рифа. Из этой трещинки Оливер придумал для себя очень увлекательную игру.
Он втягивал щупальца, замирал и, не мигая, смотрел наружу. Глаза его сверкали из-за водорослей, как две любопытные бусинки.
Стоило какому-нибудь морскому жителю проплыть мимо, как Оливер молниеносно выскакивал из кувшина — шлёп! — и хватал прохожего своими гибкими щупальцами.
— Щекотка! — радостно кричал он и начинал щекотать.
Сначала «жертвы» смеялись. Конечно, трудно не засмеяться, когда тебя одновременно щекочут восемью щупальцами.
Но веселье длилось недолго. Потому что Оливер не знал меры и не умел останавливаться. Он продолжал щекотать, пока бедный морской житель не начинал плакать или умолять:
— Пожалуйста, прекрати… мне уже не весело...

Тогда Оливер отпускал, вздыхал, будто его прервали на самом интересном месте, и медленно уплывал обратно в свой кувшин. А потом снова прятался за водорослями и ждал следующего.

Однажды днём, когда в море не происходило ровным счётом ничего, Оливер сидел у края своего кувшина и лениво зевал. С утра ни одна рыбка не проплыла мимо его дома, даже креветки, которые обычно суетились туда-сюда, будто испарились.
— Какая скукотища... — протянул Оливер и потянулся щупальцами. — Хоть бы кто-нибудь...
И тут прямо над ним мелькнула тень. Без раздумий Оливер выскочил из своего укрытия, присосался к телу проплывающей рыбы и закричал:
— ЩЕКОТКА!
Сначала рыба хихикнула. Но уже через секунду рванула вперёд, унося с собой прилипшего к ней осьминога.
— Ой, только не щекотка! Я её боюсь! — закричала рыба и стала разгоняться всё быстрее и быстрее.
Ошарашенный Оливер не сразу понял, на кого он напал. Рыба была огромной. У неё была голова, похожая на молот, а глаза — по бокам. Странная, неуклюжая и очень быстрая, она визжала, словно детёныш морского кита, и совершенно не собиралась останавливаться.
Оливер зажмурился.
Вдруг рыба резко затормозила и посмотрела одним глазом на правый бок:
— Осьминог, — произнесла она.
Потом повернулась и посмотрела на левый бок:
— Ещё один осьминог? Двое на одну? Это уже перебор.
Оливер открыл глаза:
— Я это… только я! Один!
— Двое на одну пожилую даму — стыд и позор! — возмутилась рыба. — Как вам обоим не стыдно!
— Но я не… я только хотел...
— А ну, брысь с меня немедленно! — прикрикнула она, оскалив зубы.
Хотя эта акула-молот казалась немного смешной с её глазами по бокам и беспорядочным визгом, зубы у неё были вполне настоящие — и очень острые.
Оливер тут же ослабил присоски и, отцепившись от её тела, медленно спустился на дно.
Акула взмахнула хвостом, пробормотала что-то вроде: «Никакого уважения к пожилым хищникам!» — и скрылась в синей дали.

Оливер озирался по сторонам. Ничего знакомого. Ни кораллового рифа, ни медуз. Даже вода здесь пахла иначе — холодно и чуждо. Ему показалось, что она обволакивает его ледяными щупальцами, и он сам невольно свернулся в комок.
— Где я?.. — прошептал он.
Просидев немного, он заметил неподалёку большой камень. Инстинктивно поплыл к нему, надеясь хоть на какое-то укрытие. Но, когда до камня оставалось совсем чуть-чуть, он услышал голоса.
— Ну-ну, кто это у нас тут? — тянул первый.
— Да это какая-то тряпка, — фыркнул второй.
— Какая тряпка! Да это же осьминог, — вмешался третий.
Из-за камня появились четыре большие серебристые сардины и окружили его, сверкая боками.
— Похоже, осьминожек потерялся, — дразнящим голосом сказала одна.
Глаза Оливера метались от одной рыбы к другой.
— Совсем-совсем один, одинёшенька, — протянула другая.
— Ах, какая жалость, — расхохоталась третья, сверкнув острыми зубами.
И в тот же миг рыба сзади схватила Оливера за щупальце, резко дёрнула и швырнула в сторону. Он не успел и опомниться, как его уже подхватили и метнули обратно. Удар в бок — и снова полёт. Всё сопровождалось наглым смехом сардин и громкими криками:
— Так его!
— Пасуй сюда!
— Гол!
— А теперь супер-кувырок!
— Лови его, пока не расплющился!
Оливер хотел выпустить облако чернил, но его так быстро швыряли, что он просто не успевал.
— Хватит… — задыхался он. — Пожалуйста… мне больно…
Но сардины лишь смеялись громче.
В какой-то момент, когда его запустили особенно далеко, а визг и хохот за спиной стал почти оглушающим, Оливер сквозь муть заметил нечто блестящее. Это была ржавая банка.
"Единственный шанс!" — мелькнуло у него в голове.
Он рванулся к ней. Сардины бросились следом, визжа:
— Эй, не убегай, мячик!
— Мы ещё не закончили!
В самый последний момент Оливер успел втиснуться в банку, свернувшись клубком. Всё тело спряталось, кроме одного щупальца, которое торчало наружу, извиваясь от волнения.
— Поиграем в «дёрни-хвостик»? — ухмыльнулась одна из сардин и уже потянулась к нему.
И вдруг банка слегка повернулась… и начала подниматься вверх.
Только тут Оливер заметил верёвку, уходящую ввысь. Банку тянуло всё быстрее и быстрее. Вода вокруг светлела, пузырьки щекотали стенки. Оливер сжался, стараясь даже не дышать.
— Эй, вылезай, пока не поздно! — крикнула сардина.
— Там наверху только воздух! — добавила другая.
— И люди! Они из тебя суп сварят! — захохотала третья.
— Или в банку засолят! — рявкнула четвёртая.
Но было уже поздно.
Это мог быть конец. Или начало чего-то совсем-совсем непонятного.

Банка вылетела на поверхность. Солнечный свет ударил по глазам, и Оливер зажмурился.
Какие-то другие щупальца — крепкие, но не его собственные — ухватили его, вытащили из банки и бросили в ведро с водой. Сверху захлопнулась крышка.
Наступила тишина.
Оливер осторожно приоткрыл сначала один глаз, потом другой. В ведре было темно, только откуда-то сбоку пробивались тонкие полоски света. Слышно было, как волны глухо бьются о что-то деревянное.
Он поднял щупальце вверх и присосался к крышке. Толкнул. Ничего. Ещё раз. И ещё. Крышка не поддавалась.
Оливер заметил, что всё его тело ныло от ударов и бросков сардин. Он осторожно коснулся щупальцем своего носа — он опух и сильно болел.
"Им было весело… а мне нет," — подумал он.
— Неужели это конец? — прошептал он. — Неужели из меня действительно сварят суп?..
Сердце Оливера забилось быстрее. Он был один. Совсем-совсем один. И никто не спешил на помощь.
Он вспомнил свой дом — перекошенный кувшин с зелёными «занавесками» из водорослей, мягкий песок у входа, и ту самую трещинку, из которой открывался вид на коралловый риф.
"Хотя бы ещё раз увидеть его..." — подумал он.
И вдруг Оливер понял, что за всё это время он так никого туда и не пригласил. Он только ловил проходящих мимо и щекотал.
— Это же было весело, — тихо произнёс он. — Мне было вечело… а им нет.
И он заплакал. Тихо. По-осьминожьи.

В стадии написания. Загляни сюда через пару дней. ;-)